Обзоры СМИ

Петербург первый в России город, где был разработан Стратегический план. Сегодня стратегическое планирование стало обязательным для каждого региона и станы в целом. Директор Ресурсного центра по стратегическому планированию при Леонтьевском центре, д.э.н. Борис Жихаревич рассказал НЕВСКИМ НОВОСТЯМ об истории создания документа и результатах его применения, а также обозначил ключевые пункты в стратегии развития современного Петербурга.  

Санкт-Петербург – первый в России город, где был разработан Стратегический план. Документ принципиально нового типа был принят в декабре 1997 года. Сегодня стратегическое планирование стало обязательным для каждого региона и станы в целом. Один из разработчиков успешного проекта, директор Ресурсного центра по стратегическому планированию при Леонтьевском центре, д.э.н. Борис Жихаревич рассказал НЕВСКИМ НОВОСТЯМ об истории создания документа и результатах его применения, а также обозначил ключевые пункты в стратегии развития современного Петербурга.

Научно-методическим и организационным обеспечением разработки и реализации документа занималось Проектное бюро «Стратегический план для Санкт-Петербурга», созданное на базе Международного центра социально-экономических исследований «Леонтьевский центр». Впервые в России планирование было организовано как коммуникативное – с привлечением множества экспертов и заинтересованных участников, имеющих ресурсы для реализации задуманного. Итогом принятия документа стало осуществление крайне амбициозных проектов – от масштабной реконструкции исторического центра города до строительства кольцевой автодороги, ЗСД, развития морского порта.

– Как и для чего создавался Стратегический план Петербурга? Что легло в основу нового документа?

– В Советском Союзе планирование было краеугольным камнем экономической системы. Оно считалось нашим коренным преимуществом по сравнению с капиталистическими странами – у них, мол, все стихийно, а у нас все по плану. Но, как и многое в Советском Союзе, это были слова, прикрывавшие совсем другую реальность. Планы были излишне подробны, а народ умело от них уклонялся. Но после краха Союза оказалось, что и рынок сам по себе обеспечить развитие города тоже не может.  

К 1997 году стало очевидно, что смотреть в будущее надо, но делать это как в Советском Союзе, неправильно. К тому же появилось знание, как это делается в зарубежных городах – там с 80-х годов стало популярно стратегическое планирование. Особый интерес вызвал опыт Барселоны – второго по численности населения и значимости города Испании. Барселона является европейским городом с самым продолжительным и успешным опытом стратегического планирования.

Коренная фишка, которую поначалу было трудно понять: мы привыкли, что план – это хорошо обоснованные, с помощью экономических расчетов и математических моделей, цифры. А занимаются планированием исключительно специалисты – экономисты и плановики. Оказалось, что это не главное. Главное – вовлечь в план и в его реализацию тех людей, от которых реально зависит развитие города (для них есть специальный термин – стейкхолдеры). И план может включать не тысячи страниц, а, например, 70, где сжато обрисованы образы, каким должен быть город, а кроме того содержатся конкретные мероприятия. Такую стратегию мы и попытались воспроизвести.

В тот период – ранней постреволюционной романтики – казалось, что в России реально можно что-то сделать, мы реально ощущали интерес к процессу со стороны стейкхолдеров. Они приходили на организованные нами совещания и конференции, высказывались, формировалась некая общая позиция. Технология коммуникативного планирования или планирования, основанного на сопричастности, которую мы применили впервые, с тех пор постепенно стала для России нормой. Общество всколыхнулось и попыталось вместе с властью подумать, чем живет наш город и что с ним будет через 20 лет.

План Санкт-Петербурга 1997 года получился действительно новым и очень интересным как по форме, так и по содержанию, появилось много последователей в регионах.

– Насколько удалось реализовать запланированное?

– К 300-летию Петербурга, подводя итоги, как шло развитие – в соответствии с Планом или нет – мы убедились, что на 75 % ситуация развивалась так, как было зафиксировано в Плане. Причиной тому, с одной стороны, довольно широкая известность проекта, а также специальное внимание к вопросам продвижения, которое в тот момент было относительно новой технологией. Мы заботились о том, чтобы о плане знали – это публикации в газетах, печать буклетов, у Петербургского стратплана был даже свой сайт, что по тем временам было редкостью. С другой стороны, этот план понравился как имиджевый документ губернатору.

Хотя первый стратегический план не был утвержден законом, оказалось, что он реализуется. В плане были зафиксировано 211 довольно конкретных мер. Было легко проверить, выполняется или не выполняется план.  

– Какие существенные пункты Стратегического плана удалось реализовать, а какие так и не воплотились в жизнь?

– Если говорить, удалось ли к настоящему моменту реализовать те мечты, которые были заложены в План, то, с одной стороны, большие инфраструктурные проекты, в которые мы не очень верили, воплотились в жизнь. Это Кольцевая автодорога, на которую требовались огромные деньги, Западный Скоростной диаметр тоже уже был прописан, но когда конкретно он появится, мы не предполагали. Тут, видимо, помогло то, что Владимир Путин пришел к власти и стал помогать Петербургу, все эти дорогие проекты оказались реализованными. Мы недооценили потенциал Морского порта – прогноз роста оборота мы давали довольно скромный, в три или четыре раза, а он вырос в десятки раз.

Сложнее реализовывались меры в отношении жилищно-коммунального хозяйства. Еще был замечательный лозунг «Власти на службе у горожан». Это пока тоже не достигнуто. Хотя подвижки есть.

– Действие первого Стратегического плана Санкт-Петербурга формально завершилось в 2004 году. Но в октябре на Форуме стратегов будут отмечать 20-тилетний юбилей документа. С чем связано такое внимание?

– Принятие Стратегического плана знаменовало очень серьезный переход в сознании. Понимание планирования коренным образом изменилось. Это понимание, в том числе, благодаря нашему документу, постепенно распространилось и стало нормой для российского планирования.

К тому же всегда интересно посмотреть, как 20 лет назад мы что-то планировали, о чем-то мечтали, а что из этого получилось? Интересно понять, сохраняется ли влияние плана, принятого 20 лет назад? Какая-то преемственность, определяющая долгосрочные цели и перспективы развития, в общем-то сохраняется. И если сравнить главную цель, которая у нас была прописана – стабильное улучшение качества жизни всех слоев населения – то она в целом повторяется в разных модификациях во всех новых документах. Сохраняется логика построения и направления плана.

Менялись попытки как-то идеологически определить, что главное. Баланс между воздействием на природу, качеством жизни и промышленностью – вечный спор для Петербурга. Промышленный наш город или культурный, или транспортный узел? На эти темы в Плане всегда высказывалась какая-то позиция, и для каждого момента времени выставлялись свои акценты.

Естественно, каждый раз появляются какие-то новые темы – например, Арктика. Сейчас, в связи с путинской вертикалью, власти гораздо внимательнее смотрят наверх, на посылы из Москвы, улавливают, что придумает федеральный центр, и стараются вписаться в эти инициативы, получить финансирование. В 1997 году этого было меньше. Тогда страна только-только начала выходить из полного хаоса, когда каждый регион выживал сам по себе, и центральная ельцинская власть была относительно слабой. Сейчас планирование в некотором роде более конъюнктурное, и это, наверное, нормально.  

– Принимает ли Леонтьевский центр участие в формировании современных стратегий развития Санкт-Петербурга?

– Вообще Леонтьевский центр участвовал почти во всех разработках планов. Долгое время мы воспринимались как основной мозговой центр по вопросам планирования при властях города. Нас привлекали к разработке и концепции развития Петербурга до 2025 года, а также промежуточного варианта стратегии – до 2020 года, и позже – стратегии развития до 2030-го года. При этом мы всегда старались выступать не как монополисты, а как центр коммуникаций, и привлекали разные экспертные организации.

В последние годы при разработке стратегий развития Петербурга центр тяжести сместился внутрь администрации. Был создан экономический совет при губернаторе, и финальную версию стратегии одобряли на этом экономическом совете. Самые последние корректировки делались с помощью двух крупных международных компаний, которые выполняли работу в 2016 году. В последней корректировке стратегии формально Леонтьевский центр не участвовал. Однако к нам приходили представители компаний-разработчиков посоветоваться и отдельные свои предложения обкатать вместе с нами.

– Если говорить о современном Петербурге и его будущем, какие пункты обязательно следует заложить в стратегию его развития?

– Город – это люди. Если мы хотим быть успешным городом, то и люди здесь должны собираться умные, талантливые, энергичные. А эти люди сейчас весьма чувствительны к комфорту. Во-первых, к материальному, во-вторых, к психологическому и даже политическому. Поэтому меры по формированию гражданского общества и его поддержке – это одно из тех направлений, которое должно быть отражено в стратегии.

Есть вещи чисто обывательские – город не слишком удобен с точки зрения транспорта. Транспортная проблема – одна из глобальных. Возможно, она решится автоматически с появлением беспилотных автомобилей и заменой владения автомобилем на пользование. Надо подталкивать развитие в этом направлении.

Другая проблема – жилищный фонд. Есть районы устаревшие – морально и физически, есть большой старый фонд в центре города, который ветшает. На каких принципах его поддерживать и заменять – это важный элемент стратегии.  

Если говорить об экономике, то надо думать, за счет чего город будет получать деньги извне? Так или иначе, придется думать о перспективах большого морского порта, его обслуживания, о том, что инновационные малые предприятия и стартапы надо удерживать в Петербурге, а не выдавливать их в Москву или Кремниевую долину. Надо улучшать хозяйственный климат, условия для бизнеса.

Надо озаботиться состоянием платного и особенно бесплатного здравоохранения, учесть фактор старения населения в стратегии развития города. Говорят, что пожилые люди это нагрузка на город. Но это и рынок, ведь есть пожилые люди не только бедные, но и обеспеченные, готовые работать. Нужно заложить формирование рынка труда для пожилых людей и сферы услуг для пожилых людей.

Из демографических вещей – нужно определиться с отношением к внешнему притоку населения, к мигрантам. Сумеем ли и хотим ли мы их адаптировать, превратить в петербуржцев? Надо понимать, чем мы рискуем, привлекая мигрантов, что мы теряем, что выигрываем. Это тоже вопрос стратегический. Национальные темы очень взрывоопасны, но они должны обдумываться и аккуратно обговариваться.

– Что вы думаете об арктической теме в связи с Петербургом? Петербург может стать центром управления освоения Арктики?

– По-моему, вполне. Тут издавна работает Русское географическое общество, вопросами Арктики занималась Полярная академия, в Петербурге готовили кадры. И база флота была здесь. А кто еще, как не Петербург?

– Есть вопрос, касающийся не Петербурга, а Росси в целом. В следующем году Владимир Путин последний раз сможет выйти на президентские выборы. Что будет дальше, неизвестно. Возможно ли вообще адекватное  стратегическое планирование на период по завершению последнего путинского срока?

- Этот вопрос не обязательно связывать с Путиным и со сроком. Этот вопрос встает всегда. Мы живем либо в ситуации неопределенности, как было в 90-е годы – когда говорили, как можно что-то загадывать и планировать, если на 10 дней вперед непонятно, где взять деньги? Либо присутствует другая ситуация, когда вроде устанавливается относительная стабильность. Тучные годы, все нормально – зачем планировать? Нефть есть, деньги будут. Всегда есть повод сказать себе, что не надо планировать.

На самом же деле, все зависит от пассионарности, от внутренней энергии сообщества или конкретного человека – быть именно стратегом, а не ведомым. В городе достаточно энергии, распределенной между каким-то количеством людей, чтобы думать о том, как быть. А для работы с неопределенностью есть средства – например сценарные варианты. И это заложено в правила стратегического планирования – должно быть несколько сценариев. Давайте подумаем, что мы можем сделать при таком или ином раскладе. Довольно часто находятся инварианты. Независимо от того, останется ли Путин, придет ли ему кто-то на смену или даже начнется, не дай бог, в какой-то период смута, важно заниматься человеческим капиталом, людьми – образованием, здоровьем, культурой.

 Говорят, что нельзя точно сказать, каким будет будущее, но можно точно сказать, что будущее будет. Так что давайте жить и пытаться влиять на это будущее в меру своих сил. В том числе средствами стратегического планирования.